– Я думала, что они могут…

Он поднял палец, показывая, что это еще не все и даже не самое главное.

– Расскажи мне об этой каминной полке, – потребовал Нат.

– Что?

– Я кое-что обдумал. Сначала балка, потом кирпичи. Сначала мне показалось, что это отличная затея, что ты пытаешься вставить в наш дом фрагменты истории и выбираешь старинные материалы.

«В самом деле? Тогда почему ты оспаривал каждый мой шаг в этом направлении?» – подумала она, но промолчала.

– Но это уже чересчур, Элен. Ты настойчиво привозишь сюда предметы, связанные с женщинами, которые погибли ужасной смертью. Так скажи: кому принадлежала эта каминная полка? Какая история за ней стоит? Когда ты привезла ее домой, мне было интересно, но я не стал спрашивать. Теперь я должен знать.

– Я…

– Скажи мне правду, Элен. Пожалуйста. Или ты собираешься снова лгать мне? Похоже, теперь это легко тебе удается.

Он выглядел сильно подавленным, и Элен ощущала ужасный груз вины на своих плечах. Как могло дойти до такого? Как она стала женщиной, которая никому не доверяет и лжет собственному мужу, человеку, которого она искренне любила и с которым делилась всеми своими секретами?

«Потому что он не понимает, – прошептал голосок в ее голове. – И никогда не понимал».

– Хорошо. Эта каминная полка принадлежала женщине по имени Энн Грэй. Она была дочерью Джейн и внучкой Хетти.

Нат стиснул зубы:

– Да, я так и предполагал. Но позволь сделать еще одну догадку. Здесь есть нечто большее, правда? Она тоже умерла какой-то ужасной смертью?

Элен подумала, что может солгать, но Нат все равно будет искать в интернете и узнает правду после нескольких быстрых запросов. Она со вздохом кивнула.

– Это было убийство и самоубийство. Муж сначала застрелил ее, потом застрелился сам.

Нат залился неприятным смехом, означавшим: «Не могу поверить, что это происходит на самом деле».

– Значит, эта каминная полка, из-за которой нам пришлось пересмотреть планировку нового дома, где мы собираемся жить и ради которого оставили позади прошлую жизнь, эта самая полка из дома, где какой-то мерзавец убил свою жену, а затем покончил с собой?

– Я… – Элен замялась. – Мне очень жаль, – искренне закончила она. – Понимаю, это звучит безумно и ужасно, но это не так. Я не собиралась лгать. Я просто испугалась. Ты всегда раздражаешься и сердишься, когда я говорю о Хетти и Джейн.

– Ты винишь меня в этом, Элен? Правда? Подумай об этом. Как вышло, что эти люди стали для тебя важнее, чем я?

– Нет, это неправда, Нат. Как ты можешь так думать?

Как она могла это объяснить? Объяснить чувства, которые она испытывала, когда раскрывала крупицы истины о жизни этих женщин и их потомков. Хетти как будто хотела, чтобы она нашла их. Хетти направляла Элен, помогала ей собирать факты и выстраивать картину трех поколений семейной истории Брекенриджей. А теперь еще и попросила спасти одного из выживших родственников.

– Эти открытия и находки были поразительным откровением, – призналась Элен. – Они позволяли ощущать связь с прошлым. Находить предметы, связанные с этими женщинами, с поколениями семьи Брекенриджей, – это как… как будто мне было суждено найти каждый предмет, ведущий к ним, и я…

– Только не корми меня дерьмом о жизненном предназначении, – перебил Нат. – Ты становишься похожа на этого придурка Дикки, болтающего о духах, которые учат и наставляют нас.

– Но я не думаю…

– Ты превращаешь наш дом в долбаный музей полоумной семейки Хетти и ее потомков, которые умерли в страшных муках! Некоторые люди переезжают в дом с привидениями, а ты хочешь построить дом с привидениями, Элен. Что это за извращение?

Он сделал несколько больших глотков пива, запрокидывая банку. Потом вытер рот тыльной стороной ладони и обвиняюще уставился на Элен.

Она еще никогда не видела Ната таким рассерженным и презрительным. Даже его лицо как будто изменилось. Темные круги под глазами уменьшали их и погружали в глазницы. Рука, державшая пивную банку, слабо подрагивала.

Внезапно Элен пришла в голову абсурдная мысль о муже Энн. О том, что могло сломить этого человека и заставить его пойти на такую бессмысленную жестокость. Должно быть, он любил свою жену до тех пор, пока в нем что-то не надломилось.

Неужели каждый способен на такое зло?

Еще несколько месяцев назад Элен не поверила бы, что она может солгать Нату. И если бы кто-то сказал ей, что Нат будет говорить с ней так раздраженно и с таким презрением будет смотреть на нее, она бы не поверила.

Так могут жить другие люди, но только не они. Они отличаются от остальных.

Они любили друг друга. Он посвятил ей стихотворение о том вечере, когда они познакомились; это было прекрасное стихотворение, совершенно покорившее ее. Конечно, у них были свои споры, но она даже не помнила, чтобы он когда-либо выходил из себя до переезда в Вермонт.

– Проклятие, Элен, – продолжал Нат. – Ты что, собираешься разместить рекламное объявление на Хеллоуин: «Добро пожаловать в дом с привидениями у Элен: приходите, если осмелитесь»?

Она промолчала.

– У тебя есть хоть какое-то представление, как все это выглядит со стороны? Ты стала одержимой, Элен. Это болезненная, нездоровая одержимость. Я всерьез думаю, что тебе нужна помощь. И я не имею в виду помощь от Дикки и его спиритуалистов. Мне кажется, что пришло время для терапии. Кто-то должен помочь разобраться, откуда у тебя возникла потребность выяснять происхождение этих вещей.

Элен не ответила. Она просто стояла, стараясь сосредоточиться на дыхании.

– Твой отец не был бы рад этому. Скорее, он пришел бы в ужас.

Этого она уже не могла вытерпеть. Элен рассмеялась холодным, лающим смехом.

– Ты всегда прав, да? Но у тебя есть своя маленькая, извращенная навязчивая идея, не так ли?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я видела твой журнал наблюдений за природой, Нат. Ты заполнил его рисунками и записями об этой проклятой оленихе. Если это не одержимость, то я не знаю, что это.

Нат открыл рот, собираясь возразить, но она не позволила вставить слово:

– Ты подсчитывал в своих умных графиках и расписаниях, как много времени ты тратишь, выслеживая эту белую олениху? И сколько денег ты спустил на свои поиски, на все эти дорогие и ультрасовременные инфракрасные камеры, кабели, мешки с оленьим кормом и камни-лизунцы? Между тем ты склочничаешь и стонешь о превышении бюджета. А сам до сих пор не сделал ни одного четкого снимка?

– Нет, но сделаю. Этот олень настоящий, Элен. Настоящее существо из плоти и крови, в отличие от призраков, которых ты пытаешься вызвать.